Недетское кино. Страсть - Виктория Вайс

– Малыш, ты мастер! – восторженно произнесла она.

– Что я… Я лишь запечатлел твою прелесть.

– Господи, почему мы живём в этом тупом мире. Почему нам нужно прятаться, скрывать свою страсть, – Лили отшвырнула в сторону очередную фотографию, – Почему мы должны снимать эти дурацкие программки для сопливой детворы вместо того, чтобы заниматься тем, что доставляет нам настоящее удовольствие.

– Я смотрю, ты разошлась не на шутку. Просто молнии мечешь, – умиротворяюще сказал Иштван, и протянул девушке бокал шампанского, – расслабься, мы ещё перевернём этот мир вверх ногами, снимем с него штанишки и надерём задницу.

– Так всё, пойдём трахаться, – Лили залпом выпила шампанское, – ты заслужил.

Картина со стороны выглядела странной, если не сказать смешной – стройная красавица в объятиях толстого и неуклюжего, но такого ненасытного кавалера. Казалось, что он либо раздавит её, либо раздерёт на части, с таким остервенением он вонзался в это восхитительное тело. Он кряхтел, сопел, хватался за спинку кровати, пытаясь удержать равновесие, но огромный живот всё время нарушал баланс, мешал и раздражал, сильно болели колени и член из-за этого периодически терял свою силу. Приходилось подключать руки и отключать мозг. Лили, возбуждённая от собственной красоты, ничего этого не замечала, она купалась в наслаждении, которое, невзирая ни на что, заполняло каждый кусочек её тела и каждый уголок её сознания.

Глава 6

Вика была счастлива не только от того, что побывала на телевидении, увидела своего любимого клоуна Монти, но ещё и от того, что узнала секрет, которого никто не знал. Теперь нужно было определится, кто будет достоин узнать её тайну. Выбор был не велик. Из всех с кем общалась Вика, только двоих она могла назвать друзьями – Маринку и Вовку. Они втроём съели не один пуд соли, вернее конфет, какая ещё там соль. Вместе искали ответы на сложные жизненные вопросы, вместе играли и вместе познавали непознанное. Но больше всего остального их интересовало то, что взрослые называли странным словом секс.

Объектом исследований для девчонок стал Вовка, который с радостью согласился побыть пациентом в придуманной ими больнице, которая открывала свои двери, как только родители уходили на работу. Времени на исследований было предостаточно. Особым вниманием у Вики с Маринкой пользовался Вовкин писюнчик. Смешной такой. Если его потеребить, то он становился больше и твёрже, и кожица на нем двигалась и открывая такую розовую штучку с разрезиком. Вовка же, когда ему перепадала роль доктора, а подружки становились пациентками, с нескрываемым интересом искал отличия в их щёлочках, раздвигал их пальчиками и заглядывал внутрь. От этого у них становилось щекотно внизу живота. Они даже пробовали ложиться друг на друга, как это делали родители, но ничего эдакого почему-то не происходило. На этом этапе их исследования зашли в тупик и начали постепенно сходить на нет. Тогда же Вика перестала задавать дурацкие вопросы взрослым. Она ещё не знала, что в скором времени перейдёт на новый этап познания своей сексуальности, и что этому поспособствует развод родителей.

Да, они все-таки развелись. После долгих извинений, стояний на коленях и всяких страшных клятв, Павел Андреевич всё же сорвался, и на следующий день после экскурсии на телевидение был застукан женой выходящим из подъезда Норы. И уже не имело никакого значения, что он даже не сумел нажать на кнопку звонка, а просто постоял немного у двери, и ушёл. Главное, что он сделал это после всего сказанного. Вернулся. Пусть ненадолго. Пусть безрезультатно. Но он вернулся туда, куда поклялся никогда не возвращаться.

Чутье Софу не подвело. Уже на следующий день после возвращения Павла, она заподозрила неладное, увидев, как он достаёт из коробки свои парадные туфли.

– Далеко собрался? – спросила она, неумело скрывая ехидные нотки.

– Мы с Виталькой договорились вместе футбол посмотреть, – максимально равнодушно ответил Павел, продолжая завязывать шнурки.

– А зачем ты домой этот телевизор притащил? Пусть бы Виталька к нам пришёл, я бы ужин приготовила.

– Мы просто хотим посидеть вдвоём, пивка попить.

– А что мешает попить пивка здесь?

– Софа, ну что ты начинаешь… – обиженно произнёс он.

– Во-первых, это ты начал. Я же не бегала за кабелями, а ты побежал за первой сучкой, которая хвост задрала.

– Я тебе в сотый раз говорю, что это была ошибка, я извинился. А сейчас я просто хочу посмотреть футбол с другом. Можно?

– Да иди ты, ради бога, – в сердцах ответила Софа, – туфли только не испачкай.

Она не стала дальше развивать скандал, а незаметно пошла следом за мужем, держась на приличном расстоянии, как настоящий сыщик, и совершенно не удивилась, когда он, постояв немного у двери, вошёл в подъезд дома, в котором жила Нора. Софа знала на каком этаже находятся её окна, свет в них горел. Она уселась на детскую карусель и стала ждать, когда они потухнут. План был простой, подняться минут через пятнадцать после этого, и позвонить в дверь… Что потом? А что делать потом, Софа не знала. Да не важно ей было, что будет потом, потому что решение она уже приняла, как только убедилась, куда идёт её, пока ещё, муж. Но прошло минут десять, потом ещё столько же, а ничего не происходило, лишь одинокий женский силуэт то и дело появлялся в оконном проёме, то поливая цветы, то поправляя шторы, и ничего подозрительного.

Дверь подъезда скрипнула, и на порог вышел Павел. Он чиркнул спичкой, прикурил, прикрывая огонь сложенными ладонями, крепко затянулся и сел на лавочку, не заметив, что рядом села Софа.

– Как футбол? – чуть слышно спросила она.

Павел даже не отреагировал на появление жены, как-будто знал, что она окажется здесь.

– Сама же всё знаешь, – ответил он, выпуская дым изо рта.

– Наши проиграли?

– Позорно проиграли… – Он отшвырнул недокуренную сигарету и повернулся к жене. – И что теперь?

– Ничего особенного… – задумчиво ответила Софа, – ты сможешь смотреть футбол сколько тебе будет угодно и с кем угодно.

– Ты собираешься бросить меня?

– Нет, милый, это ты бросил нас.

– Но ведь ничего же не было…

– Ну как же «не было»? Мы где сейчас сидим? Под чьими окнами? Ты туфли парадные надел, брюки выгладил, я не удивлюсь если на тебе и трусы чистые.

– Это ничего не значит, – повысив тон, попытался оправдаться Павел.

– Это значит лишь одно – тебя больше нет, ты для меня умер, – Софья с трудом сняла обручальное кольцо и положила его на лавочку.

Развод был тихим и очень быстрым. Никто из окружающих ничего не заметил и не понял. Вика с мамой после всей этой неприятной процедуры упаковали чемоданы, поехали на вокзал и сели в поезд Будапешт-Москва.

– Мам, а папа что, плохой? – спросила Вика, помешивая ложечкой принесённый проводницей чай.

– Нет, он не плохой, – задумчиво ответила ей мама, – он слабый.

– А почему тогда мы его бросили? Он же пропадёт без нас.

– Не пропадёт… За ним есть кому присмотреть. А вот как нам жить, без него, я не знаю.

– А он что, разлюбил нас?

– Наверное да… По крайней мере я разлюбила его точно.

– Почему? – не унималась Вика.

– Он изменил мне.

– А что такое «изменил»?

– Вот как тебе объяснить, дурёха, – мама подвинулась ближе и обняла дочь, – измена, Викуся, это как предательство. Папа предал меня, предал тебя. Я сделала всё, что могла, чтобы сохранить семью, а он сделал всё, чтобы её разрушить. Не знаю чего ему не хватало…

– Ма, на плачь, – Вика промокнула полотенцем слезу на щеке мамы, – ты обязательно полюбишь другого дядю, а я постараюсь полюбить его… Вместо папы.

За окном уже давно стемнело. Мама уснула, а Вика смотрела на проплывающие мимо огни и думала о своём будущем. Каким оно будет? Какой будет она? Найдётся ли тот, кто полюбит её по-настоящему, без обмана и предательства, кто сделает её счастливой, не такой как мама.

Глава 7

Иштвану пришлось взять на работе отгул, чтобы спокойно пробежаться по магазинам и купить всё необходимое для съёмки: химикаты, бачки для проявки и специальные прищепки для сушки плёнки. Он извлёк из тайника всю свою заначку, которую копил для покупки новенькой «Шкоды», и большую часть из этих денег пришлось отдать Лили, целью которой были новые наряды и белье, что было не менее важно, чем его технические потребности. Для этого Лили подняла по тревоге всех своих знакомых спекулянтов, которые один за другим везли к ней на квартиру всё самое новое, откровенное и сексуальное. Она купалась в красоте, одеваясь и раздеваясь перед зеркалом, кстати, раздевание ей нравилось больше чем одевание, примеряла и отбрасывала в сторону не понравившееся, брала новое, любовалась и откладывала в сторону, как один из вариантов.